Моя душа — глухой всебожный храм,

Там дышат тени, смутно нарастая.

Отраднее всего моим мечтам

Прекрасные чудовища Китая.

Дракон - владыка солнца и весны,

Единорог - эмблема совершенства,

И феникс - образ царственной жены,

Слиянье власти, блеска и блаженства.

Люблю однообразную мечту

В созданиях художников Китая,

Застывшую, как иней, красоту,

Как иней снов, что искрится, не тая.

Симметрия - их основной закон.

Они рисуют даль - как восхожденье,

И сладко мне, что страшный их дракон -

Не адский дух, а символ наслажденья.

А дивная утонченность тонов,

Дробящихся в различии согласном,

Проникновенье в таинство основ,

Лазурь в лазури, красное на красном!

А равнодушье к образу людей,

Пристрастье к разновидностям звериным,

Сплетенье в строгий узел всех страстей,

Огонь ума, скользящий по картинам!

Но более, чем это всё, у них

Люблю пробел лирического зноя.

Люблю постичь сквозь легкий нежный стих

Безбрежное отчаянье покоя.





К старинным манускриптам в поздний час

Почувствовав обычное призванье,

Я рылся между свитков - и как раз

Чванг-Санга прочитал повествованье.

Там смутный кто-то, - я не знаю кто,-

Ронял слова печали и забвенья:

«Бесчувственно Великое Ничто,

В нем я и ты - мелькаем на мгновенье.

Проходит ночь - и в роще дышит свет,

Две птички, тесно сжавшись, спали рядом,

Но с блеском дня той дружбы больше нет,

И каждая летит к своим усладам.

За тьмою - жизнь, за холодом - апрель,

И снова темный холод ожиданья.

Я разобью певучую свирель.

Иду на Запад, умерли мечтанья.

Бесчувственно Великое Ничто,

Земля и небо - свод немого храма.

Я тихо сплю,- я тот же и никто,

Моя душа - воздушность фимиама».



К.Бальмонт