Покрыла землю дымкой голубою

Горячая мерцающая ночь.

Недолго я боролася с собою, –

Я не могла желанья превозмочь.

Из душной кельи вышла я украдкой

И чудный мир открылся предо мной,

Заворожил меня истомой сладкой,

Окутал синей пеленой…

В болезненно-томительном чаду

Я шла вперед, сама не сознавая,

Куда иду, зачем иду?..

Мне чудилось, вершинами кивая,

Меня приветствовал деревьев темный ряд…

И слышалось шептание дриад…

А под ногой змеилась, как живая,

Лазурная и мягкая трава.

Но странные тревожили слова

Мой чуткий слух… Казалось, в отдаленье

Звучало и лилось таинственное пенье,

Все ближе … все сильней!.. Дыханье затая,

Впивала я неведомые звуки…

Вдруг.. страстные мой стан обвили руки –

И кто-то прошептал: «ты наша… ты моя!…»

И все смешалось в сумраке ночном…

Но как сквозь сон чарующий, могу я

Припомнить жар и трепет поцелуя

И светлый серп на небе голубом…



II.



Минула ночь… На берегу крутом

Очнулась я; тоска меня давила.

Возможно ль жить!.. А после… а потом?..

Не лучше ли холодная могила?..

Не лучше ли на дне глубоком спать,

Не чувствовать, не думать, не желать,

От бед земных, отчаянья, сомненья,

Там вечное найти успокоенье?..

В последний раз на землю долгий взор

Я кинула, и… сердце встрепенулось!..

Вокруг меня все ожило, проснулось.

Сквозь утренний туман алели выси гор,

Темнели берегов далеких очертанья,

Пестрел лугов нескошенный ковер…

И так хорош, так полон обаянья

Был Божий мир, что жгучая печаль

Утихнула… и жизни стало жаль.

Зажглась заря… живительной прохладой

Повеял с моря легкий ветерок,

И первый луч надеждой и отрадой

Сменил тоску в взволнованной груди…

Еще так много счастья впереди!..

«Ты наша… ты моя!…» Нет! слезы умиленья

Мне вызвал на глаза прилив иной любви…

О, Боже мой! прости мне заблужденья

И на борьбу и жизнь меня благослови…

1890



М.Лохвицкая